Написала стихи когда-то давно -в 84 году, и показала первой кому -моей теперь задушевной подружке. Которая живет в моей коммуналке, в квартире, где я просуществовала с 9 до 18-ти лет как в аду.
    И сейчас ей написала стихи час назад, да они отсюда пропали.     
   Ну что, Вероника Долина, дорогая моя, публикую тогда мою первую песню, которую я дала тебе первой прочесть - на семинаре в горах Армении. Помнишь? Ты заплакала. И этим меня благословила.
  Это было 39 лет назад, в весну Чернобыля.

Вероника моя дорогая, ты живешь в той квартире, откуда увезли моего деда,  профессора Николая Феофановича Яковлева, на 25 лет в психушку ( по распоряжению Берии). В той квартире, где нас с мамой приютил после войны этот дедушка Коля, и мы спали много лет на полу в его комнатке в 12 м, той, самой маленькой в этой большой квартире, в его библиотеке (4тыс. томов на разных языках, где были и первоиздания Пушкина). А на нас соседи подали в суд на выселение. 
    Ты же помнишь, что я всего один раз тебя там, в том жилище (дом 29 квартира 37) навещала. Больше не могла.
    Уезжай оттуда до лучших времен, дорогая моя подружка. Ты бы знала, как я тебе благодарна. Ты похвалила первую мою песенку «Жизнь как сон». Это было в Армении в лето взрыва в Чернобыле. Я увезла в горы детей, Крошку Наташку и Федечку. И у меня не было обувки для Наташи, она носила большие бывшие Федины кроссовки, я в носы напихала туда его носки…
    Мы были нищета.
     Но я там начала -спасибо тебе - писать песенки. Уже не боялась сочинять следующие.
     Завтра у меня концерт в Дубае. И я посвящаю его  Тебе.
     Я не пою той моей первой песни.
     Которую ты одобрила. Спасибо.
     Или спою в первый раз. Посвятив ее Тебе, дорогая Вероника.
         ##. ##. ##
      Жизнь как сон. Как будто происходит
       Не со мной, а с женщиной иной,
       Вот она за мальчика выходит,
       Вот его хоронит, Боже мой
       Вот идет, как беженка с сумою,
       Вот ведет ребенка за собой -
          Происходит это не со мною,
          Я стою в сторонке,Боже мой
        Вот стареет, локти нависают,
        Вот полна заботой и семьей.
        Вот посмотрит-молоко скисает!
        Я ее не знаю, Боже мой.
        Только в час, когда она рыдает,
         Это я рыдаю над собой-
          А она в сторонке, отдыхает,
          Ей ведь тоже надо, Боже мой

Петрушевская Людмила Стефановна Писатель
19 февраль 2023 г.  ·
Сегодня случайно, в самолете, посмотрела первую серию Гарри Портера. В моей истории (от рождения) тоже все так же было, с той только разницей, что я в городе Куйбышеве была эвакуированная из Москвы маленькая бездомная босая нищенка, просила милостыню и даже пела по дворам, надеясь на  кусок хлеба. Но, как у Гарри, произошло чудо: за мной приехала после четырех лет разлуки моя мама! (Она училась в ГИТИСе). Правда, вскоре она меня отправила в детдом в Башкирию, и произошло еще одно чудо: мы же с мамой (жить было негде, квартиру опечатала Лубянка)спали частично (ноги под столом)  у дедушки Н.Ф.Яковлева в его крошечной комнатке, забитой книгами, а в детдоме у меня оказалась своя кроватка с белыми простынями, у нас было четырехразовое питание, и я, в 9 лет посаженная в первый класс, т к вообще до тех пор ни в какую школу еще не ходила, я стала отличницей,  уважаемой девочкой. И пела на праздниках во все горло, громче всех! А вот потом произошло еще одно чудо в моей жизни: я, уже взрослая, работала над пластинкой (журнал «Круглозор») с оператором Зиной, и она пожаловалась мне, что муж от нее уходит, а им же должны дать квартиру, они стояли в очереди несколько лет, у них сыну три годика, а тут э т а ходит к ним и ходит, якобы подруга, муж тут же сидит, какие красивые у тебя обои, мы тоже такие поклеим, да? Зинка не плакала, жизнь ее рушилась, и я на следующий день, оставшись с больным Кирюшей, мама уже не справлялась, уложила его после обеда спать и начала писать рассказ «Такая девочка, совесть мира». На второй день опять положила трехлетнего сына днем спать и, вся забитая по макушку такими историями, закончила рассказ. Муж мой, Женя, тогда лежал с переломом позвоночника в больнице. Парализованный от третьего позвонка (трагедия в экспедиции). Мама была уже на грани полного психоза. И с больным ребенком сидела я. Рассказ опубликовали только спустя 20 лет, в моей первой книге «Бессмертная любовь». А до того он ходил по стране в самиздате. Женя Храмов,  знакомый поэт, по моей просьбе отнес рассказ в журнал «Новый мир». И редактор Инна Борисова с того момента стала всем для меня в литературе, сначала позвонила и такого мне наговорила, что я чуть не сварилась в кипятке... Она с той поры стала моей крестной, ей я раз в неделю носила свои рассказы. Она не откладывала чтения на потом, тут же проглатывала текст, при мне. А потом рассказы мои читал весь отдел прозы -и первый этаж «Нового мира». И весь самиздат. А  Инна складывала эти странички в особую папку к себе в шкаф. И-спустя годы -она дала эту толстую папку заглянувшему в журнал Михал Анатоличу Горюнову, который искал новую пьесу для Олега Ефремова. Прочел М.А. эти рассказы и мне позвонил, сказав, что он из МХАТа: «Не могли бы вы написать для нашего театра пьесу». Ну я и за одну ночь потом написала «Чинзано». Михал Анатолич до своего конца был со мной, за два дня до смерти, перед от’ездом в Щелыково, позвонил:
-Стефановна, вспоминайте меня.
   Он в Щелыкове и похоронен, у храма.
   Мои высокие покровители в годы полного запрещения. В годы нищеты и издевок. Как меня ненавидели светила, герои позднейших фильмов о великих творцах.
Однако фиг ли. Меня защищали люди, которые ничего не значили для верхних слоев лит-ры. Но это они были духовные верхи СССР.
Ну не Гарри Поттер ли я?
Как будто обо мне пеклись иные силы, я это чувствовала: ведь рассказы взрывались у меня в башке законченными до последнего слова. Только тетрадка и ручка, да хоть карандаш. И сразу записать.
    Вот щас моя тетрадка -fb. Мой новый «Новый мир». Спасибо вам, мои читатели.