Но повторю я этот текст сегодня.
Бывают вещи, которые можно почувствовать только кожей. Точнее, это и есть главные вещи.
Я была на этой зоне. Хотела увидеть своими глазами. Вложить персты не от неверия, а из благодарности.
Тем летом 2010 я везла в Пермь-36 и свою 15летнюю выросшую в Венеции дочь, именно потому, что бывают вещи, которые можно почувствовать только кожей.
Помню  каждый кадр той поездки.
Как рассказать щекотание трав и стрекот кузнечиков, изгиб реки Чусовой, разлив лета, мотки колючей проволоки и странные фигуры с телогрейках - пациенты соседнего интерната, бродящие среди этого вольного простора, словно призраки-напоминания о страшной зоне вот тут в двух шагах. Как рассказать лязг замков, узкую аллею полузапретных чахлых деревьев и привилегированные сортиры-очко для заключенных VIP -  НКВД-заключенных .
Из зоны Пермь-36 за полвека с момента ее основания до закрытия в 87м не удалось убежать ни одному человеку. Склон, ведущий к реке, оказался идеальной топографией.
Попыток было не мало. Катапультировались, закапывались в бревна, вывозимые с зоны, закатывались в покрышки грузовиков. На выходе из зоны - маленьком пространстве пропускного пункта-вахты  машины выключали мотор и специально разработанное устройство должно было улавливать сердцебиение -  водителя машины - и посторонние, чтобы вычислять возможных беглецов.
Этими высокотехнологическими разработками занимался специальный кгб-шный научно-исследовательский институт в Москве ( еще долго потом пыталась мысленно представить психологический портрет среднестатистического работника такого института, а теперь думаю, что он сродни этим «милым» ребятам-айтишникам, занимающимися разработками и наводками ракетных ударов по Украине из расследования Христо Грозева. ).
Территории обоих участков лагеря по периметру были окружены охранными и сигнально-предупредительными системами. Они состояли к концу 1980-х гг. из дощатых заборов, систем из колючей проволоки и колец «путанки» - тончайшей проволоки МЗП (малозаметное препятствие), систем сигнализации, реагирующей на шаги, резонанс и бог-знает-что-еще общей глубиной в 30 и более метров.
Когда лагерь закрывали в 88 году, представители вышеозначенного института примчались на место, и все охранные и сигнально-предупредительные системы на этом участке были демонтированы и уничтожены - еще бы ! государственная тайна! - глядишь, еще понадобится: ведь уверена даже пуговица, что сгодится еще при случае.
К сожалению, забыла имя нашего тогдашнего экскурсовода. Высокий, седой, интеллигентный, он, оказывается, всю жизнь прожил тут, бок о бок с зоной ("Вон с крыши того магазина мы глядели, как заключенных строили...») а когда на месте «политической зоны» сделали музей репрессий пришел работать - кто лучше него расскажет, как это было страшно и повседневно.
Именно так реальным присутствием в реальном пространстве все книги и рассказы, все лекции и предания обретают навсегда осязаемую зримость, когда ты присядешь и замрешь на краю железной скамьи, залитой решетчатым светом - последнего адреса великого поэта Василя Стуса.
Верни до мене, пам'яте моя!
Нехай на серце ляже ваготою
моя земля з рахманною журбою,
хай сходить співом горло солов'я
в гаю нічному. Пам'яте, верни
із чебреця, із липня жаротою.
Хай яблука осіннього достою
в мої червонобокі виснуть сни.
Нехай Дніпрa уроча течія
бодай у сні, у маячні струмує.
І я гукну. І край мене почує.
Верни до мене, пам'яте моя!
Я не знаю украинского языка, но помню эти строчки, увиденные впервые.
Мне 11 или 12. Но я уже знаю, что их автор украинский  поэт диссидент  Василь Стус сидит в лагере Пермь 36 за «украинский национализм».  Его кандидатура только что была выдвинута Генрихом Бёлем на Нобелевскую премию.
4го сентября 1985го года за несколько месяцев до заседания Нобелевского комитета Василь Стус погибнет при до сих пор не выясненных обстоятельствах в в штрафном изоляторе лагеря для политзаключённых Пермь-36 
Я прочла эту страшную новость тайком, достав из  заветного ящика запретного сам- и тамиздата , гостившего у нас иногда буквально одну ночь, чтоб быть переданными по цепочке дальше. Как известно (и было это хорошо известно и властям в том числе), Нобелевский комитет рассматривает кандидатуры только ныне живущих авторов.
Позже уже в перестройку была долгая история с эксгумацией тела Стуса , с попыткой расследования, с новым участием бывших ГБшников (а бывших, как мы знаем, не бывает) с тем, чтоб этому расследованию помешать. Вплоть до детективных ночных ралли по пермским дорогам. Правды так мы и не знаем. Точнее, конечно, знаем. Его убили.
В 1985 Нобелевская премия по литературе была присуждена французскому писателю Клоду Симону, «который в своем романе сочетает творческое воображение поэта и художника с углубленным осознанием времени в изображении человеческого состояния».
В 1986 — нигерийскому писателю Воле Шоинке (род. 1934) «который в широком культурном контексте и с поэтическими интонациями создает драму существования». Он стал первым африканским лауреатом этой премии.
В 1987 Нобелевская премия была присуждена Иосифу Бродскому «за всеобъемлющее творчество, проникнутое ясностью мысли и поэтической интенсивностью».
Украинских нобелевских лауреатов не существует. Империя убивает их  раньше.
Писатели, поэты, художники, режиссеры, музыканты, просто люди должны жить.
А империя должна наконец умереть.
И сегодня сорок лет спустя убийства Василя Стуса это дело— главное дело мира.